любимые стихи

Тут можно поделиться своими любимыми стихотворениями с другими..

Сергей Курёхин и Виктор Цой

ПОХВАЛА ДВИЖЕНИЮ

По небу летят дирижабли,
По рельсам бегут поезда,
По синему морю корабль
Плывёт неизвестно куда.

Движенье в природе играет
Большое значенье, друзья,
Поскольку оно составляет
Основу всего бытия.

А если в процессе движенья
Пройдёшь ты, приятель, по мне,
То это своё положенье
Приму я достойно вполне.

И чувствуя вдавленной грудью
Тепло твоего каблука,
Я крикну: "Да здравствуют люди!
Да будет их поступь легка!"

Вот такой замечательный продукт совместного творчества Курёхина и Цоя.
Стишок этот был опубликован вместе со статьёй о Сергее Курёхине в одном из выпусков журнала ОГОНЁК начала 1990-ых. Кстати, статья была проиллюстрирована уникальной фото с репетиции ПопМеханики, подпись под которой гласит "Сергей Курёхин учит Виктора Цоя, как петь песенку о французском боцмане".
Удачи!




Редактировано 1 раз. Последний раз 20.10.2006 10:59 пользователем Nikolai Nag.

Боже, как холодно в мире Твоем!
С каждым глотком Твоя чаша бездонней.
Словно гагары подбитые, пьем
ласковый лед из любимых ладоней.

Видишь, уже не хватает мне сил
даже взмолиться к Тебе и заплакать.
Что же Ты, Господи, детскую мякоть,
теплую, в камень во мне превратил?

Слабые руки к Тебе возношу.
Но ничего от Тебя мне не надо.
Я ничего у Тебя не прошу.
Даже беспамятства. Даже – пощады.

1984

Стал мне реже снится, слава Богу,
Больше не мерещится везде.
Лег туман на белую дорогу,
Тени побежали по воде.

И весь день не замолкали звоны
Над простором вспаханной земли,
Здесь всего сильнее от Ионы
Колокольни лаврские вдали.

Подстригаю на кустах сирени
Ветки те, что ныне отцвели;
По валам старинных укреплений
Два монаха медленно прошли.

Мир родной, понятный и телесный
Для меня, незрячей, оживи.
Исцели мне душу Царь Небесный
Ледяным потоком нелюбви.

1912 г.

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянье,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье.

И совершенству ложный приговор,
И девтсвенность поруганую грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой.

И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца-пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг,
Но жаль тебя покинуть, милый друг!

------------------------------

Тот же сонет в другом переводе:


Я смерть зову. Я до смерти устал -
От гордости, идущей в приживалки,
От пустоты, занявшей пьедестал,
От вымученой веры из под палки,

От срама орденов и галунов,
От женщин тех, что смолоду пропали,
От силы под пятою болтунов,
От мудрого величия в опале,

От вдохновения изподтишка,
От простоты, в которой нету прока,
От знания в руках у дурака,
От доброты в подручных у порока...

Я так устал, но если смерть приму,
Куда тебе деваться одному ?

Из какого это произведения?

Смерть стоит того чтобы жить а любовь того чтобы ждать

Это один из его сонетов.

В больнице.

Стояли как перед витриной,
Почти запрудив тротуар.
Носилки втолкнули в машину.
В кабину вскочил санитар.

И скорая помощь, минуя
Панели, подъезды, зевак,
Сумятицу улиц ночную,
Нырнула огнями во мрак.

Милиция, улицы, лица
Мелькали в свету фонаря.
Покачивалась фельдшерица
Со склянкою нашатыря.

Шел дождь, и в приемном покое
Уныло шумел водосток,
Меж тем как строка за строкою
Марали опросный листок.

Его положили у входа.
Все в корпусе было полно.
Разило парами иода,
И с улицы дуло в окно.

Окно обнимало квадратом
Часть сада и неба клочок.
К палатам, полам и халатам
Присматривался новичок.

Как вдруг из расспросов сиделки,
Покачивавшей головой,
Он понял, что из переделки
Едва ли он выйдет живой.

Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.

Там в зареве рдела застава,
И, в отсвете города, клен
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон.

«О Господи, как совершенны
Дела твои, думал больной,
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.

Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О Боже, волнения слезы
Мешают мне видеть тебя.

Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным твоим сознавать.

Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр».



Редактировано 1 раз. Последний раз 22.10.2006 19:53 пользователем nakrausveta.

Так холодно, так ветер стонет,
как будто бы кого хоронят,
родной оплакивая прах.
И будет так со всеми нами:
мы в землю ляжем семенами
и прорастем в иных мирах.

О, как все здешнее нелепо:
изнеможенье ради хлеба,
разврат, похмелье и недуг.
Ты пригвожден к трактирной стойке,
я пригвожден к больничной койке —
какая разница, мой друг?

Вот нам любовь казалась раем,
но мы друг друга покидаем,
как дым уходит от огня.
И лишь в объятьях скорби смертной
мы молим: «Боже милосердный,
прости меня, спаси меня!»

И в час лишенья, в час крушенья
слетает ангел утешенья
и шепчет, отгоняя страх:
всё, что не стоит разрушенья,
познает счастье воскрешенья
и прорастет в иных мирах.

НОЧЬ

Спала ночь с померкшей вышины:
В небе сумрак, над землею тени,
И под кровом темной тишины
Ходит сонм обманчивых видений.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Освяти молитвой час полночи!
Божьи духи землю сторожат,
Звезды светят, словно Божьи очи.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Разорви ночных обманов сети!
В городах к заутрени звонят,
В Божью церковь идут Божьи дети.

Помолися о себе, о всех,
Для кого тяжка земная битва,
О рабах бесмысленных утех!..
Верь, для всех нужна твоя молитва.

Ты вставай, во мраке спящий брат!
Пусть зажжется дух твой пробужденный
Так, как звезды на небе горят,
Как горит лампада пред иконой.

Зверю - берлога,
Страннику - дорога,
Мертвому - дроги,
Каждому - свое.

Женщине - лукавить,
Царю - править,
Мне - славить
Имя твое.

вообще не из вашей оперы.)

Боже, мы снимся тебе вместе
На краях тарелок, когда я разливаю суп
И на краешке супружеского остывшего ложа
В углубленьях морщинок около глаз.
Мы упорно снимся тебе вместе
И ты соединяешь нам руки
Так что мы не можем убежать
Друг от друга.
А если нет,
То не введи нас во искушение
Пусть оплачут меня
Воскресные домашние макароны.
Дай уснуть
И избави нас-
Каждого по-отдельности.
Аминь.

Дорота Кернштайн Пакульска

Был у Христа-Младенца сад,
И много роз взрастил Он в нем;
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть венок Себе потом.

Когда же розы расцвели,
Детей еврейских созвал Он;
Они сорвали по цветку,
И сад был весь опустошен.

- Как ты сплетешь теперь венок?
В Твоем саду нет больше роз?
- Вы позабыли, что шипы
Остались мне, - сказал Христос.

И из шипов они сплели
Венок колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его.

Буду черные грядки холить,
Ключевой водой поливать.
полевые цветы на воле -
их не надо трогать и рвать...

Пусть их больше, чем звезд зажженных
В сентябрьских небесах...
Для детей, для бродяг, для влюбленных
Вырастают цветы на полях...

И, как волны выносят на сушу
То, что сами на смерть обрекли,
Принесу покаянную душу
И цветы из русской земли...

Просвистела и упала на столе,
Чуть поела, да скатилась по золе
Убитых песен, да - мне нечего терять.
Мир так тесен - дай-ка, брат, тебя обнять.

Всюду черти - надави, брат, на педаль.
Час до смерти, да сгоревшего не жаль,
А в чистом поле - ангелочки, васильки.
Мы на воле, и нет ни гари ни тоски

А на небе встретят Сашка да Илья,
Хватит хлеба, да сто грамм - без них нельзя.
Что нам плакать, здесь не срам, чего страдать.
Рай не слякоть, вьюга наша благодать.

Все расскажем про восход и про закат,
Горы сажи да про горький мармелад,
Что доели, когда закончили войну.
Да как сели мы на Родине - в плену.

Просвистела и упала на столе.
Чуть поела, да скатилась по золе
Убитых песен, да мне нечего терять.
Мир так тесен, дай-ка, брат, тебя обнять.