Поколение Матрицы. Евгений Бычков.

(Голос за кадром): Эта история началась давно, но хочется верить, что еще не закончилась. Люди, приходящие ниоткуда и уходящие неизвестно куда, – все это старо, как мир.



Лето 83-го. Мы с Архимедом Искаковым, тогда еще простым советским учителем математики, болтаемся на юрмальском пляже и натыкаемся на Артема Троицкого, уже тогда легендарного рок-публициста и плейбоя. В числе прочих обсуждается очередной генсек с единственно интересующего нас ракурса – за или против он рок-музыки? Оказалось, сильно против. Одуревшие от собственной значимости кретины сами выкопали себе яму, куда их через пару лет и сбросят. Естественно, оттягиваясь в советской Юрмале, мы еще ничего этого не знали, однако я тогда ляпнул, что, мол, Артем, мы с тобой еще будем скучать за этими лозунгами, на что тот совершенно серьезно ответил – «а я уже скучаю».

Весна 85-го. Прогуливаясь вечером по улице Кирова (между Карла Маркса и Красина) с добрыми друзьями, мы обсуждаем услышанную по «вражьему голосу» характеристику нового генсека. Буржуи рассказывают, что он либерал, любит бывать в Англии и даже – страшно подумать! – возможно, приоткроет границы.

Середина 80-х - как определить то время? Любимыми слова «тусовка» и «облом», которые десятилетием позже заменят «беспредел», «чернуха» и бесполые «как бы» и «типа»?.. Существовало две параллельные реальности – одно со знаменами и лозунгами, и другая – с загажеными подъездами, бормотухой и бурлящим внутри духом рок-н-ролла, который грибами сквозь асфальт прорывался через идеологический бетон. Вот где был The Matrix. В те времена я подвизался на относительно легальной стезе – крутил дискотеки (тогда так назывались идеологически выверенные танцульки, на которых ди-джеи должны были публично и подробно рассказывать, под что пиплу танцевать, и за этим распутством следил специально приставленный человек с комсомольским значком. За нашей бригадой бдили люди из Советского райкома комсомола во главе с тогдашним районным секретарем С. Абдрахмановым, и это было очень забавно, поскольку каждый из нас, включая и бдящих, понимали сюрреальность происходящего), а со временем это привело к телепрограмме «Дискотека», рубрике «Камертон» в Ленсмене, а чуть позже к еженедельным радио-программам под крылом «молодежки» - самой необузданной редакции во всей структуре Гостелерадио Казахской ССР. Вся эта activity давала возможность относительно спокойно рыть архивы рок-н-ролла, разъезжать, заводить котакты и и вести переписку по всей стране. Тогда же до нас начали доходить первые записи странного существа под названием «советский рок»,

Группу «Кино» я впервые услышал на дохлой катушке. Это была жуткого качества концертная запись с неразборчивыми голосами. Она не произвела на меня никакого впечатления – сыграно всё было плохо, слова песен едва улавливались, и единственное, что меня реально привлекло – имена главных участников Цой и Рыба и диалог Цоя с публикой. Пытаясь настроить гитару, он спросил у зала, которая струна не строит. Кто-то крикнул ему «четвертая», на что он ответил – «а четвертой тут вообще нет». Полный дзен. Короче, запись была занятной, но, как мне тогда показалось, не более. Я ошибся. А мой близкий друг Рашид Нугманов - нет. Он припал к этой катушке и слушал ее часами. А когда Рашид к чему-то припадал, это становилось его вторым «я».

Мы были знакомы еще со школьных времен, крутились-обменивались дисками, и был у Рашида молчаливый богатырь-брат, всегда улыбающийся и с добрыми глазами, и еще очень красивые подруги, на которых я, салага, смотрел тогда с легкой дружеской завистью. И всегда был дух рок-н-ролла, отвязный, но при этом исключительно интеллектуальный. Думаю, эта запись ранних «Кино» стала для него таким же поворотным моментом, как битлы и Элвис, которых ему с детства крутил Мурик, или On The Road Керуака – знаковая библия битников 50-х, которую он перевел. Кстати, именно основной позыв одного из героев On The Road («нужно что-то делать, куда-то идти. И все, что делаешь – это great!») стал толчком для самиздатовской ЗГГИ, и это будет последней частью затянувшейся преамбулы.

ЗГГА – это та самая, которую не видно, только с заиканием, по типу hope I d-d-d-die b-b-before get old из «My Generation» The Who. Это было роскошное вручную иллюстрированное издание, упакованное всякими неглупыми андерграунд-штучками. ЗГГА вывела нас на прямую, был канун жуткого 84-го, в воздухе пахло Оруэллом, генсеки сыпались один за другим, а из смердящих питерских подъездов выползал настоящий рок.

Времена явно менялись. Спустя некоторое время начали меняться и декорации. В день своего 30-летия Рашид оказался на нарах. Звучит драматично, хотя нары были армейскими, а сам он - участником каких-то маразматических сборов, но это вывело его из спячки, и через несколько месяцев он оказался в составе экспериментальной группы Сергея Соловьева, засланной прямиком в ВГИК, чтобы потом поднимать кино на местах. В первый же comeback на родину Рашид вывалил на головы своих друзей огромное количество новых «добрых вибраций», из которых основной стало личное знакомство с питерским андерграундом. 20-минутная курсовая документалка «Йа-ха» с кадрами Цоя в кочегарке, бесконечно-статичным ликом многозначительно молчащего БГ и Майка, долбящего рок-н-ролл на картонных гитарах, как мне кажется - лучший документ той эпохи ожидания перемен.

Дальнейшее «движение в сторону весны» развивалось по этому азимуту. Между прочим, это было совершенно понятно, судя по всему, и шефу Рашида. Я глубоко убежден, что без «Йа-хи» не было бы «Ассы», от которой я никогда не был в особом восторге, но которая, тем не менее, вывела питерский андерграунд в духовные лидеры перестройки. А Рашид взялся за «Иглу».

Две азиатские души нашли друг друга. Цой тогда еще не был суперзвездой, .но магнитофонные пленки уже опутывали изнывающий от тягомотины совок, и в андерграунд-кругах Витя уже был героем. Я помню, как трепетал, когда впервые с ним встретился. Было в нем что-то очень суперменистое, Брюс Ли, Джеймс Дин и Клинт Иствуд в одном лице, в длинном черном плаще и джек-лондоновской волевой челюстью. Последний романтик. Я не понимаю, когда они с Рашидом делали кино. Большую часть дневного времени они, как мне казалось, проводили в бесконечных тусовках, а вечернего – в поглощении видео (в том числе и у меня дома) ; но позже от этих ночных бдений в фильме оказывались афоризмы типа «весь мир делится на 2 части...» и далее по тексту – Звездных ли войн, или Серджио Леоне, что кому тогда больше нравилось. Эклектика заимствований, главная составляющая советского рока, вросла в Иглу и стала органичной ею частью. Это была игра, стеб – но все на полном серьезе, потому что от идей Рашида и Виктора распирало, и играя, они создавали что-то совершенно новое и на официальном уровне еще не виданное. На неофициальном все это уже было – в ранних киноопытах школьных лет, эпистолярно-литературных опытах, тоннах переводимых рок-первоисточников – текстов, интервью, причем, на это у Рашида всегда находилось время, и работосособность его была просто бешеной.

В этот круг войти мог любой. Закрепиться там было сложнее. Алматинские тусовщики приходили и уходили, Рашида, похоже, не волновало, насколько актерски точным должно быть исполнение эпизодов. Мне кажется, в гораздо большей степени его интересовали типажи как таковые. Выразительные рожи сами по себе значили для него не меньше, чем актерское мастерство. Правда, он лихо это совмещал. Москвичи Петр Мамонов и Александр Баширов, алматинцы Архимед Искаков и Александр Конкс (называю лишь некоторых) – каждый из этих типажей мог запросто украсить любой постер, приди кому в голову идея создать портретную галерею перестроечной контр-культуры. (Популярность героя народного образования Архимеда Искакова в Алмате известна, но для меня окончательным вердиктом его типажу, появляющегося в Игле на несколько минут, стал эпизод в радио-студии Торонто, куда прошлым летом я вытащил его, полуживого от суточного перелета, на интервью. Услышав имя «Архимед», наш звукооператор, уже 7 лет как уехавший из Украины и никогда никакого отношения к Казахстану не имевший, присмотрелся и по Игле моментально узнал моего старого друга.)

Идея вырисовывалась на глазах. Рашид сотоварищи были поликультуристами. Имеджевая сторона развивалась параллельно с акустической. Это была психоделия в чистом виде, одновременное воздействие на все органы чувств. Обонятельные при этом предполагались виртуально. Из саундтрека Иглы, включающего в себя обрывки радио-передач, неизвестно чьи убойные комментарии, обрывки музыкальных фрагментов самой немыслимой эклектичности, можно было бы составить полноценный альбом, и в сочетании с инструментальными опусами Цоя это был бы очень продвинутый псевдокислотный микс. Если Рашид когда-нибудь сподобится выпустить на ДВД Director’s Cut, в качестве CD-бонуса обязательно нужно включить что-нибудь типа On The Needle – The Ultimate Acid Mix, и я убежден, публика оценит это по достоинству.

Фактически Рашид воплотил в Игле то, чем жил, и чем был заполнен его мир. Наш мир. Никто не думал тогда, что творит историю. Жили по Леннону, сегодняшним днем, ведь столько нужно было успеть! Горизонты расширялись пропорционально сознанию, мир еще казался большим, друзья вечными, и все было пропитано музыкой надежды. Игла была только началом. Конца не было.

Когда Игла вышла на экраны, был взрыв. Приближенные к кругу отнеслись к этому довольно спокойно. Тогда каждый день что-то взрывалось. У Рашида было громадье планов. Все стало можно. Артем выпустил на Западе книгу про советский рок. Архимед открыл собственную школу. Цой стал супер-звездой. В последний раз я виделся с ним после концерта «Кино» в алматинском Дворце спорта. Группа звучала мощно, с фатальностью The Doors. Успех был фантастический, зал переполнен. К Вите пришлось прорываться через заслоны охраны. Он был выжат, и мы едва обменялись парой фраз.

Следующий полноценный фильм Рашида «Дикий Восток» вышел на излете. «Синдром второго альбома». Все изменилось. Мы жили в другой стране. Вити больше не было. Майка не было. СашБаша не было. Появились тенге, навороченные джипы и бритые затылки. Вечерние прогулки по Кирова (между Карла Маркса и Красина) стали небезопасны.

Моррисон не умер. Он до сих пор скрывается где-то в Мексике. Элвис просто улетел к себе домой. И Витя не погиб тем страшным августовским утром. Он просто ушел по заснеженной «тулебайке», докуривая сигарету, туда, откуда пришел.


Конца нет. Есть рок.
Всем удачи в бою!
(финальные титры):
Love Евгений Бычков [www.yahha.com]

Многие мои комментарии к фоткам из Иглы стёрли на Яххе.