РПЦ МП: полное отсутствие любой свободы

НЕТ ПОВЕСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ - О ПИОНЕРЕ - О ЦАРЕ, О ПЕТЕ

С 988 года Православие стало на Руси государственной религией. Вместе с крещением князем Владимиром была принята византийская модель отношений государства и Церкви - цезарепапизм, означающий фактическое подчинение Церкви абсолютной царской, в дальнейшем - императорской власти.

Но в то же время Церковь жила и по своим внутренним древним правилам: все важнейшие религиозные вопросы решались соборно. Священники и епископы избирались самими верующими, а посвящались уже священноначалием. Троекратное "Аксиос!" ("Достоин!" народ произносил, хорошо зная кандидата на рукоположение.

В 1721 году император Петр 1 упразднил соборность Церкви, создав подчиненный себе Правительствующий Синод. Сей необычный для Церкви орган состоял из нескольких человек и был наделен властью, большей, чем Патриарх и Поместный Собор вместе взятые. Это было явное попрание канонических устоев Церкви! При этом все архиереи письменно согласились с подготовленным указом Императора. Показательно, в частности, что духовенство обязывалось доносить в полицию о политической нелояльности верующих, даже если это узнано на исповеди. Архиереи же приносили присягу на верность Императору как "председателю и крайнему судии Правительствующего Синода". Члены Синода были полностью приравнены к членам Сената, получили такие же регалии, привилегии, огромные жалования, крепостных, золоченные кареты, спецмедобслуживание. Император вернул им большие латифундии, на которых их райское существование - несмотря на обязательный для архиереев монашеский постриг - обеспечивалось трудом тысяч крестьян.

Насильственное нарушение соборности Церкви в ХУШ-Х1Х веках, в первую очередь - отмена выборности священников и епископов самими верующими, превращение епископов в назначаемых правительственных чиновников и рабовладельцев, а священников - в надсмотрщиков за рабами - все это привело к глубочайшему духовному кризису в России. Отрыв священноначалия от паствы усилил разрыв между элитой и народом, а, в конечном счете, привел к катастрофе 1917 года. Церковь теряла авторитет в народе, росла пропасть между верующими и священником, между рядовым духовенством и епископатом. Всякий, кто был в оппозиции правительству, оказывался и вне огосударствленной, обюрокраченной Церкви. Так что в результате большинство населения оказалось за оградой церкви. Как писал в XIX веке Иван Аксаков: "Церковь превратилась у нас в подобие немецкой канцелярии, прилагающей ... с неизбежной ложью порядок немецкого канцеляризма к спасению стада Христова".

"Православная" Церковь также проводила под руководством митрополита Кирилла II соглашательскую линию с оккупантами, ибо она пользовалась покровительством со стороны Золотой Орды. Православная Церковь была освобождена от всех налогов и повинностей [8], она молилась за татарских ханов и их семьи. В то время как русский народ страдал от татарских набегов и насилии, православная Церковь умножала свои богатства. Поскольку права на церковные земли должно было подтверждаться каждым новым ханом Золотой Орды или местным князем, то это ставило Церковь в зависимость от светской власти ([9], стр. 298).

Так, благодаря русской "православной" Церкви и ее верного сына Александра Невского Северо-восточная Русь встала на путь сотрудничества с татаро-монголами. А наследники Александра Невского продолжали этот курс, доведя его до прямого национального предательства, когда русские князья использовали татаро-монголов в своей междоусобной борьбе, тем самым разоряя русскую землю и подавая пример предательства своему народу.

Кроме того, они стали союзниками татаро-монголов в их походах на другие народы, в их войнах с христианскими народами: с населением Западной Руси (Великое Княжество Литовское), с эстонцами, финнами, шведами, тем самым изолировали Северо-восточную Русь от общения с Западом, его культурой, его народами.

Возможно, возразят, что Александр Невский не мог поступить иначе, т. к. русские были слабее татаро-монголов. Возможно, но у них могли быть союзники: Литва, начавшая освобождение Западной Руси от татаро-монголов, Даниил Галицкий, крестоносцы, шведы. Что помешало русским князьям войти с ними в союз? Ведь союз с татаро-монголами был явно не лучшим выбором для России. Вспомните, что в XIII веке в католической Европе уже существовали университеты, романское и готическое искусство, христианская нравственность и христианские общественные отношения. А что принесли на Русь татаро-монголы?



Edited 1 time(s). Last edit at 08/13/2006 02:46PM by jeanna-d-ark.

Смутному времени предшествовал общий хозяйственный, нравственный, общественный и культурный кризис Московского государства. Церковные власти, следуя византийской традиции, были подчинены великокняжеской власти. Великий князь Дмитрий Донской многократно вмешивался в назначение митрополитов на Московское государство. В 1521 г. царь Василий III сместил не угодившего ему митрополита, присваивал деньги Церкви. При Иване Грозном (1533-1584) раболепство православной Церкви перед царем дошло до поддержки Церковью указов царя по ограничению церковного землевладения (в 1551 г. церковный собор одобрил указы царя, запрещавшие монастырям без царского разрешения приобретать земли, а собор 1584 г. это подтвердил) и до убийства в 1570 г. царскими слугами Московского митрополита Филиппа - главы Российской православной Церкви.

Православная Церковь в России пользовалась древне-церковно-славянским языком. Ни в монастырях, ни в подготовке белого духовенства не учили ни греческому, ни латинскому языку. В монастырях, не считая ведения летописей и писания жития святых, почти не создавалось ни богословской, ни тем более научной литературы. Духовенство было невероятно невежественно. Навещавшие Московскую Русь многочисленные иностранцы - все утверждают о крайнем религиозном невежестве простых мирян. Они не знали ни евангельской истории, ни символа веры, ни главных молитв, даже "Отче наш" и "Богородице Дево", объясняя свое невежество сложностью религии, пригодной лишь господам и духовенству, не занятых так работою, как они.

Для сокращения церковной службы было введено многогласие, при котором духовенство одновременно пело и читало различные части литургии, создавая тем самым в богослужении хаос. Реакцией на церковный беспорядок было появление на Руси в ХIV-XV веках ересей стригольников и жидовствующих. В самой русской православной Церкви в XVI в. наметился раскол на движение "нестяжателей" - "заволжских старцев", возглавляемых Нилом Сорским, выступавших за духовное обновление Церкви и отказывавшихся от церковного землевладения, и "стяжателей" - консерваторов, возглавляемых Иосифом Волоцким, выступавших за сохранение церковного землевладения. Победила партия консерваторов.

Стремясь расположить царя к силовой поддержке православной Церкви консервативное духовенство официально признало главу государства светским владыкой Церкви и обязало духовенство ему подчиняться. Борьба "стяжателей" и "нестяжателей" привела к обожествлению царской власти: царь подобен Богу, Церковь подвластна царю во всем, кроме догматических вопросов. В XVI веке цари установили обычай своей властью назначать епископов и митрополитов, определять участников соборов, вмешиваться в церковное судопроизводство.

Посещавшие тогда Россию иностранцы свидетельствуют, что не только между мирянами, но и в духовенстве господствовало у нас крайнее невежество, что между русскими не было ни одного, который знал бы латинский и греческий языки и был знаком с какими-либо науками; что не только священники, но сами епископы не знали ничего, даже Священного Писания, а ограничивались уменьем читать и петь при богослужении и что они не имели ни обыкновения, ни способности говорить в церквах собственные проповеди и поучения народу, а только читали готовые поучения древних учителей и жития святых.

Сообщая нам сведения о привязанности наших предков к обрядовой стороне их веры, иностранцы говорят часто с пренебрежением, с насмешкою, даже с прямым осуждением. Да иначе и не могло быть: они были иноверцы, и преимущественно протестанты, и, естественно, смотрели на всю нашу обрядность с своей точки зрения. Но нельзя не согласиться с ними, что приверженность русских к обрядности доходила до крайности, что они приписывали обрядам слишком большую важность и что в обрядах как бы полагали самую сущность своей веры. К сожалению, изучая историю настоящего периода, мы не раз встречались с разительными фактами, подтверждающими это.

Большинство русских смотрели тогда на нравственность односторонне и как веру свою полагали почти исключительно в обрядах, так и благочестие - в исполнении обрядов. Усердно соблюдали посты, праздники и другие постановления Церкви, много молились в домах своих и в храмах Божиих, служили акафисты, молебны, участвовали в крестных ходах, ходили по богомольям, подавали милостыню, жертвовали на церкви и монастыри, старались располагать жизнь свою по церковному уставу и думали, что уже исполнили свой христианский долг, угодили Богу. А о внутреннем благочестии, обуздании страстей, обновлении сердца, усвоении духа христианской любви вовсе не заботились. Это было благочестие по преимуществу внешнее, обрядовое, фарисейское. Оно было распространено и глубоко чтилось во всех слоях нашего общества, между тем как там же господствовали самые тяжкие пороки и почти совершенная безнравственность.

Главный же недостаток у наших владык был тот, что они, как прямо сказал им в глаза ростовский поп Скрипица, назирали за священниками "по царскому чину", чрез бояр, дворецких, недельщиков, тиунов, доводчиков, которые иногда до того притесняли духовенство своим неправым судом, своим вымогательством, взяточничеством, грабительством, что "от их великих продаж", как сознались на Стоглавом Соборе вместе с царем сами архиереи, многие церкви стояли пусты и без попов (Стоглав. Гл. 5, вопрос 7; гл. 68, 69). Условия быта нашего белого духовенства (о нравственном состоянии нашего монашества сказано нами в другом месте) были таковы, что нечего удивляться, если о нем сохранились одни лишь недобрые отзывы. Все наши пастыри, не только сельские, но и городские, были едва грамотные, малообразованные или вовсе необразованные и круглые невежды; они не понимали как следует ни той веры, которой должны были учить народ, ни священнодействий, которые должны были совершать, ни уставов и узаконений Церкви, ни самой важности своего пастырского служения. А с другой стороны, это были люди большею частию бедные, удрученные нуждою, всегда зависимые от своих прихожан, люди тяглые на своих архиереев, находившиеся под гнетом архиерейских чиновников. Чего же можно было ожидать от таких пастырей? И вот мы видим между ними целый ряд преступлений против обязанностей пастырских. Некоторые до того были ленивы и небрежны, что совершали Божественную литургию только через пять-шесть недель, даже через полгода (Стоглав. Гл. 41, вопрос 31) или, получая из казны исправно свою годовую ругу, также деньги молебные, панихидные, праздничные, пшеницу на просфоры, воск на свечи, отправляли литургию только однажды в год на свой храмовый праздник, а ни молебнов, ни панихид и никаких других церковных служб никогда не служили (гл. 5, вопрос 30). Другие если и не ленились совершать богослужения, то совершали их не сполна и не по уставу (гл. 5, вопрос 1), иное опускали (гл. 41, вопросы 9, 10, 12), иное извращали (гл. 9), пели в церквах бесчинно вдвое и втрое (гл. 5, вопрос 22), позволяли вносить в святой алтарь вместе с ладаном, свечами, просфорами "кутью и канун за здравие и за упокой, и на Велик день пасху, сыр, яйца и во иные дни калачи, пироги, блины, караваи и всякие овощи" и пр. (гл. 5, вопрос 35). Еще некоторые по невежеству, а может быть и по корысти, разрешали и благословляли, например в Белозерске и Устюжне, четвертые и пятые браки, а на Вятке венчали даже до шести, седьми и десяти раз, также в роду, в племени, в сватовстве и кумовстве; дозволяли мужьям без вины отпускать своих жен и жениться вновь, а отпущенных жен венчали с другими мужьями. Еще важнее и непригляднее были нравственные преступления духовенства и пороки. Главнейшим из них следует назвать пьянство и "упивание безмерное", которому предавались как причетники, так диаконы и священники. В пьяном виде они являлись повсюду: на приходе и даже в церкви. Здесь они бесчинствовали, говорили всякие неподобные речи, бранились, бились и дрались между собою (гл. 5, вопросы 15, 22). К этому пороку, бывшему источником и многих других, вдовые священники и диаконы присоединяли еще распутство. Многие из них открыто держали у себя наложниц и вообще вели такую бесчинную и зазорную жизнь на соблазн миру (гл. 5, вопрос 18), что в Пскове, например, сами священники сочли нужным удалить их от совершения церковных служб, не говорим уже об известных распоряжениях Соборов.

свидетельствует Стоглав, "по дальним странам ходили скоморохи большими ватагами, до шестидесяти, семидесяти и до ста человек, и по деревням у крестьян ели и пили насильно, и из клетей животы грабили, и по дорогам разбивали" (гл. 41, вопрос 19). Чувственные пороки - блуд, прелюбодейство, даже содомский грех весьма распространены были в народе, да и во всех сословиях. Сам царь и отцы Стоглавого Собора открыто исповедали, что эти-то "скверные, зазорные и скаредные" дела, особенно содомство, кроме того что служили "на смятение, и на соблазн, и на погибель многим людям", наиболее привлекали гнев Божий и казни на отечество и давали повод иноверцам изрекать "поношение и укоризну нашей православной вере христианской" (Стоглав. Гл. 5, вопрос 29 и гл. 33). Чувства целомудренности и стыда до того были заглушены, что, например, в Пскове мылись в банях мужи и жены, чернецы и черницы в одном месте, без всякого зазору (гл. 41, вопрос 18). В частности, против содомского греха еще прежде вооружался старец псковского Елеазарова монастыря Филофей, который умолял великого князя Василия Ивановича искоренить в православном царстве Русском этот грех, умножившийся не только в простом народе, но и в прочих классах ([7], 401). Через год после Стоглавого Собора митрополит Макарий в своем послании к воинам и жителям города Свияжска также укорял их за содомский грех и другие блудные дела и угрожал нечестивцам гневом Божиим, попалившим Содом и Гоморру, и затем гневом царским и отлучением от Церкви (там же. 414).

Наиболее серьезные последствия для взаимоотношений Церкви и государства имели, однако, деяния Поместного Собора 1666-1667 гг. и канонические тексты и комментарии к ним, присланные в Москву восточными патриархами для обоснования правомерности низложения патриарха Никона. Эти документы известны под названиями "Ответы патриархов" и "Правила касательно власти царской и власти церковной". Ими определялась юрисдикция царя в отношении с Церковью и устанавливались пределы царской власти в отношении патриарха и епископата. Небезынтересно отметить, что эти "Ответы", вместо того чтобы указывать, что может делать патриарх, о сфере духовных дел ничего не говорят, а говорят только о сфере гражданской и так формулируют права царя, что создается впечатление его неограниченной компетенции. "Патриарху же быть послушным царю, яко поставленному на высочайшем достоинстве и отмстителю Божию". Правила позволяли царю в случае конфликта с патриархом просто смещать последнего... Правда, патриархи устанавливали пределы царской власти, указывая, что цари должны поступать в соответствии с заветами (канонами) Церкви. В целом же Правила устанавливали - "никто же не имеет толику свободы да возможет противиться царскому велению - закон бо есть". Таким образом, утверждалось превосходство государственной власти над властью церковной, основанное на принципе "божественного права государя".

Патриарх Никон считал иначе и захотел привести русские богослужебные книги и религиозную практику русской церковной жизни в соответствие с греческой. Воспользовавшись доверием царя Алексея Михайловича, человека набожного, он начал церковную реформу и внес изменения в церковные книги и обряды. Он отменил многогласие в литургии, пытался регламентировать повседневную жизнь простого народа и в частности запретил карточную игру, пьянство, сквернословие и распутство и требовал, чтобы каждый россиянин проводил не менее 4-5 часов в церкви. Своим властным и часто бестактным поведением Никон восстановил против себя многих из духовенства и из царедворцев и в результате их интриг отказался от патриаршества, надеясь этим сломить сопротивление настроенного против него царя, но просчитался. Чтобы разрешить свои разногласия с Никоном и получить оценку, проведенных Никоном церковных реформ, царь решил в 1666 г. созвать собор с приглашенными из Греции видными церковными деятелями. Защищаясь от выдвинутых против себя обвинений, Никон выдвинул новую (для православия) идею о главенстве Церкви над государством. Но Никону не удалось убедить собор в правильности верховенства Церкви над государством. Собор подтвердил право царя управлять своими поддаными, включая и духовенство и церковную иерархию, вплоть до патриарха, что царю следует всем подчиняться во всех вопросах, кроме догматических. Одновременно собор поддержал никоновские реформы и предал анафеме им противящихся. Решение собора по вопросам веры вызвало в церковном обществе раскол. Отколовшихся стали называть староверами или старообрядцами. Староверы встали в оппозицию государству и официальной Церкви.

Хотя этот раскол непосредственно не затронул вопрос отношений между Церковью и государством, но в связи с уходом в раскол наиболее лучшей части православных этот раскол ослабил официальную Церковь во главе с патриархом и поставил Церковь в полную зависимость от государства, к которому патриархия вынуждена была обратиться за помощью для предотвращения массового бегства своих членов из своих рядов. С течением времени из числа староверов возникло значительное сектантское движение. По данным статистики 1880-х годов в России было около 25 миллионов староверов и 6 миллионов сектантов.

Хотя российская православная Церковь до Петра I была в подчинении у самодержавия, она все же еще сохраняла свою отдельность от государства и некоторое подобие автономии. Она имела своего патриарха, свои административные, судебные и налоговые органы и земельные владения, жителей которых она судила и облагала налогами. Петр I окончательно покончил с самоуправлением в православии и слил его с государственным аппаратом. После смерти патриарха Адриана, управлявшего Российской православной Церковью с 1690 по 1700 гг., Петр I упразднил патриархат, судебный иммунитет Церкви, конфисковал доходы Церкви. Церковь не сопротивлялась. Ни один православный епископ, кроме епископа Арсения Мацеевича, сосланного в ссылку, не протестовал против уничтожения царем патриархата.

Учреждается Монастырский приказ и с его учреждением Церковь лишается контроля над своими доходами, и финансовый кризис поражает все стороны церковной жизни: монастыри, церковное строительство, церковное просвещение. Разработка церковной реформы была в целом завершена к 1720 г. и основным законодательным актом, который был положен в ее основу, стал Духовный регламент, составленный в 1718-1720 гг. епископом Феофаном Прокоповичем и исправленный самим Петром I. Для выполнения функций церковной власти, взятых на себя государством, создана "Духовная коллегия", вскоре названная Святейшим Синодом. Св. Синод действовал как правительственное учреждение, которое, подобно Сенату, Государственному совету или Кабинету министров, имело на то полномочия от верховной власти. Все распоряжения Синода выходили под штемпелем "По указу Его Императорского Величества" и утверждались императорской властью - "Быть по сему".

Кроме того, распоряжения Синода подлежали визированию со стороны обер-прокурора Св. Синода - назначаемого императорской властью государственного чиновника, на которого и была, по существу, возложена высшая исполнительная власть в Церкви.

Именно он ведал всеми сношениями с государственной властью. Он делал доклады императору. На совещания, на которых обсуждались церковные дела, государь приглашал в основном только обер-прокурора. Синод часто не мог обращаться к государственной власти иначе, как через обер-прокурора, который, таким образом, сделался посредником между императором и Церковью.

Церковная реформа не встретила поддержки в церковных кругах, но ей не было оказано и серьезного сопротивления.

Была установлена присяга, должная приноситься членами Духовной коллегии: "Исповедую же с клятвою крайняго судию Духовныя сея Коллегии быти самого Всероссийского Монарха, Государя нашего всемилостивейшего. Клянусь и еще Всевидящим Богом, что вся сия мною обещанная - не инако толкую в уме моем, яко провещеваю устами моими". Текст этой присяги наглядно свидетельствовал, что и Духовный регламент, и вся церковная реформа были актами государственной власти и не имели никакого канонического достоинства. Из этого текста отчетливо видно, что "во главе Церкви, по законодательству Петра, стоит та же самодержавная власть, что и во главе государства". Почти 200 лет эта присяга принималась русской иерархией. Только император Николай II согласился упразднить эту присягу.

Принятием Духовного регламента и дополнительных к нему документов не завершается реформаторская деятельность Петра I. Вплоть до своей смерти он ведет работу по своеобразной "протестантизации" религиозной жизни России.

Петр I делает православное духовенство придатком полицейской машины: "Если на исповеди кто-либо откроет священнику пусть и несовершенное, но уже задуманное преступное деяние, особенно измену или бунт против Самодержца или Государства, или злой умысел против чести или здравия Государя и семейства Его Величества... исповеднику должно не только отпустить ему грехи, в которых он открыто исповедался... но и незамедлительно донести о нем в специально обозначенное для сего место в согласии с личным указом Его Императорского Величества...в силу чего за слова, затрагивающие высокую честь Его Императорского Величества и наносящие ущерб государству, сии злоумышленники должны быть незамедлительно схвачены и препровождены в назначенные места" (Полное собрание законов Российской империи с 1649 г., СПБ, 1830 г., т. 6, стр. 701).

После издания "Регламента" духовенство регулярно сотрудничало с полицией. Например, оно было обязано помогать полиции отыскивать уклоняющихся от переписи населения, доносить на политически инакомыслящих. Никто из духовенства не протестовал против "Духовного регламента". Духовенство было обязано нести также полицейскую повинность в виде отбывания караулов по улицам, явки на пожары.

Крепостная зависимость крестьянства в католической Европе, образовавшаяся из-за неразвитости торгово-денежных отношений и завоевания народов древней Римской империи германскими племенами, с развитием христианских отношений существовала в более мягких формах и, уменьшаясь, исчезла. Уничтожением крепостного права в Западной Европе мы обязаны христианству. Ведь католическое духовенство везде подало пример освобождения от крепостной зависимости крестьян, и римские Папы первые добились уничтожения рабства в областях, подчинённых их духовному управлению.

В России крепостная зависимость расцвела в период наибольшего укрепления православия: возникновения Русского патриархата и его наибольшего влияния: при набожном царе Федоре Ивановиче (1584-1598), влиятельных патриархах: Иове (первом патриархе, 1589-1607 гг.), Филарете (1619-1633) - отце царя Михаила Романова и властном Никоне с 1652 года.

Ну, так что там с ответами?